Филин   ::   Воронин Андрей

Серебров присел на бортик могилы и гладил ладонью цветы так, словно это были нежные женские волосы. Ветер свистел над кладбищем, гнул тонкие березки, буквально пел, вырываясь на свободу сквозь прорезь мраморного креста. Кристина не почувствовала основательности вечного покоя, которая ощущается на старых кладбищах. Чуть тронутый травой песок, венки, недостроенные памятники, временные деревянные кресты, ни одного большого дерева. Кладбище еще жило, и подпитывала его смерть.

– Дорогая моя, – шептал Серебров так, чтобы его могли слышать в машине. – Какой несчастный день!

Ты помнишь наш день? – и его пальцы исчезли в мягких лепестках роз.

– Вы, кстати, где хрен покупаете, в магазине или на базаре? – внезапно спросил Богатырев.

Кристина даже вздрогнула от такого нелепого вопроса, абсолютно неуместного, пришедшего из другого измерения.

– Мама покупает.., на базаре вроде бы… Да, баночки без этикеток, отец другого не ест.

– Зря вы его на базаре берете, – вкрадчиво говорил Герман. – Лучший хрен – тот, который в поле вырос. Но у него корень тонкий, много корешков накопать надо. А здесь, на кладбище, хрен вырастает – корень сантиметров пять в обхвате и на полметра вглубь уходит, сочный. Земля-то рыхлая. Один корень выкопал, стер – баночка и готова. Вот московские бабушки и приноровились хрен на кладбищах копать. Поэтому, когда покупаете, внимательно смотрите.

– Что смотреть?

– Какая бабушка продает.