Флагман футбола   ::   Старостин Андрей Петрович

– Мяшай, – властно командовала баба Люба, пронзая деда острым взглядом через круглые, в белой металлической простонародной оправе очки.

– И опять нет, – повторяет она уже в который раз.

– Мяшай, идол, тебе говорю, – почти угрожающе повелевает хозяйка.

– И опять нет…

Бесплодное раздражение бабы Любы только увеличивает смех и оживление играющих, но дед Степан как будто и не слышит ничего.

Разница темпераментов не помешала дедушке с бабушкой прожить в счастливом супружестве свыше пятидесяти лет. Глубинная преданность не разрушалась мелкими житейскими шероховатостями. «Не каждое лыко в строку», – любил говаривать дед…

В предпраздничные дни, по деревенскому обычаю, мы с ним лезли в русскую печку мыться. Я удивлялся верткости деда, когда он пролезал при его грузности в устье печи. Когда же усаживался на поду, устланном соломой, с веником в руках, то представлялся мне, со своими космами волос и окладистой бородой, каким-то персонажем из сказки.

Печь была огромная, готовилось в ней на полтора десятка едоков ежедневно, но все равно вдвоем не разгуляешься. Парились, обжигаясь и о свод, и о стены. А из печи прямо в снег как есть нагишом.

– Дед Степан, – обращался я к нему, – мы, как Иванушка-дурачок, босиком по снегу.

Был в Погосте свой Иванушка-дурачок, убогий сын Арины Беловой. Зимой и летом ходил он в одной ситцевой рубашке, посконных штанах и босиком. И всегда куда-нибудь неизвестно зачем торопился.