Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

Окна я держал закрытыми, не желая рисковать. Время от времени пес клал голову на мое правое плечо и осматривал окрестности пристально и внимательно, как какой-нибудь капитан корабля.

Он мог так ехать часами, разражаясь лаем, когда навстречу нам мчались грузовики; глядел на леса Пенсильвании, на заводы Огайо, на оживленное движение Индианы.

Мы отдыхали на автомобильных стоянках, заливали горючее в нашу машину, и я находил место, где можно выгулять Девона. Такие стоянки находились несколько в стороне от магистрали и обычно их окружала узкая полоска газона.

Девон теперь никогда ни за чем не гонялся без моего сигнала.

Если я махал рукой и командовал «Хватай, Девон!», он с лаем летел метров сто туда, где кончался газон, а потом круто поворачивал и несся назад еще быстрее, как это, наверно, делал в свое время Старина Хемп.

Он сам высматривал подходящее место. На стоянке выскакивал из машины, отходил на некоторое расстояние, оборачивался и смотрел на меня. Если я говорил «нет», мы выжидали. Если говорил «да», и это звучало, как поощрение, Девон замирал в типичной позе пастушьей собаки: голова и хвост опущены, взгляд устремлен вдаль, припал всем телом к земле, готов прыгнуть по команде.

Большие грохочущие грузовики так и остались его любимой «добычей». Он слышал их приближение еще до того, как мог их видеть, и сразу же припадал к земле.