Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

Но и в Гомере никто не узнал бы теперь того прелестного щенка, который каждое утро забирался к Пауле на подушку. Он носился как сущий дьявол, набрасывался на овец, лаял, покусывал их, выскакивал иногда из отары с пастью полной шерсти.

– Ну, – сказала Кэролин с удивлением, – да он же прямо чемпион. По ее словам, Гомер использовал в работе все, что входит в репертуар бордер-колли – свое тело, свои зубы, свой «взгляд». Я слышал, как позади меня бешено лаял и рвался, натягивая поводок, Девон.

Я стоял точно зачарованный, пока Кэролин не закричала испуганно: «Овцы! Следите за овцами!» Я глянул, – пять или шесть овец, преследуемых Гомером, устремились к воротам, перед которыми я, по глупости, стоял. Времени отскочить в сторону уже не было, но мне удалось повернуться боком, и стадо чудесным образом расступилось, совсем как Красное море, обтекая меня. Чьи-то копытца, правда, все же прошлись по моей ноге. Собака, которую я когда-то знал как Гомера, промчалась вслед – мелькнула, как какое-то неясное пятно.

– Мы должны его вернуть, – сказала мне Кэролин, глядя, как Гомер носится, высунув язык чуть ли не до самой земли. – Видите, он уже выбился из сил. Можете вы его схватить?

– Он сам подойдет. Гомер, ко мне, мой мальчик!

Он остановился, посмотрел на меня с умоляющим видом, шагнул к овцам.

– Ко мне! – повторил я более твердо. Он отвернулся от овец, подошел и встал рядом со мной.

– Хорошо, – сказала Кэролин с удовлетворением. – Вы даже не представляете, насколько это важно.