Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

Без какой-либо определенной цели я подошел к тому месту, которое когда-то было личным наблюдательным пунктом Джулиуса. Месту, где он обычно возлежал, любуясь развернувшейся внизу панорамой. Накануне днем я развеял на горе, и в этом месте тоже, пепел Джулиуса и Стэнли. Но часть пепла Стэнли пока сохранил для Бэттенкилл, где Стэнли так любил плавать.

Очевидно, пора перестать их оплакивать. Я устал от этого. Мне столько раз приходилось отвечать на вопрос, куда девались лабрадоры, что с ними случилось; рассказывать об их болезнях и принимать соболезнования. Мне хотелось тихо и достойно завершить это. Я не верю в загробную жизнь. Я надеюсь – жене и дочери я уже дал на этот счет указания – уйти из жизни так, как ушли Джулиус и Стэнли: без всяких мучительных операций и ненужного лечения – просто быстрая смерть и кремация.

Но на случай, если я не прав в своем неверии, все-таки смешал часть пепла Джулиуса и Стэнли – пусть лабрадоры и в той, другой жизни будут вместе.

Потом я немного посидел на земле в молчании. Бордер-колли, как всегда, почувствовали мое настроение. Девон, остро реагирующий на мою печаль подбежал и стал лизать мне лицо. Гомер, в другое время не слишком интересующийся всякими переживаниями, положил голову мне на колени. О Джулиусе и Стэнли больше уже нечего было сказать; все сказано и передумано.

Мой год собаки заканчивался.