Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я   ::   Кац Джон

Это разумное правило мне известно, но должен признаться, что для меня нет лучше зрелища, чем собачья голова, торчащая из окнамашины: ветер треплет ей уши, а на собачьей морде написано полнейшее удовлетворение. Возможно, запах воли будит доставшиеся от предков воспоминания о вересковых пустошах Уэльса, по которым бродят овечьи отары.

Наблюдая в боковые зеркала машины, как миля за милей уходит назад шоссе, пересекающее штат с юга на север, я заодно видел и выставленную в окно красивую голову моей собаки. Казалось, нос его рассекает воздух, как ледокол в Арктике рассекает льды. Девон явно наслаждался жизнью.

Улыбка, однако, мгновенно замерла у меня на губах, когда я услышал позади какое-то бешеное царапанье и понял, насколько мудро правило, касающееся окон и собак. Мне было видно в зеркало, что Девон слишком сильно высунулся в полуоткрытое окно к мчащемуся с грохотом нам навстречу грузовику, а теперь перебирает ногами, стараясь удержаться. Держа руль одной рукой, я вытянул другую назад, схватил его сперва за хвост, потом как-то добрался до ошейника и втащил Девона на сиденье. Сердце мое колотилось. Окно я закрыл и до конца пути больше не открывал.

Я не мог представить себе свою хижину в горах без Джулиуса и Стэнли. Они такая же неотъемлемая ее часть, как вид из окна, как деревья и ручьи. В каком-то смысле это горное убежище спасло мне жизнь. Купил я хижину так же, как и Девона, – при вялом сопротивлении Паулы, считавшей, что нам и без того хватает забот с одним довольно ветхим домом.

Однако я отчаянно нуждался в этом втором доме, как, впрочем, нуждаюсь и теперь.