ГОГОЛЬ-МОГОЛЬ   ::   Ласкин Александр

Что такое исчезновение стеклышек из витража в сравнении с последующими утратами, - но «Старые годы» безапелляционны: вандализм.

Друзья и знакомые зовут Петра Петровича Путей. Вот так, запросто. Хоть и давно не детский возраст, а им все не перейти на полное имя.

Это, конечно, не случайно. Один чуть не с рождения «Иван Иванович» или «Александр Семенович», а другой до старости Саша или Ваня.

Однажды Александр Бенуа сделал в дневнике такую запись. Потом, правда, зачеркнул. Впрочем, если постараться, можно прочесть. Речь идет о том, что «милейший» Вейнер «теперь позирует на какого-то спасителя русского искусства».

Когда спасителем предстает Александр Николаевич, его никто не называет «милейшим». Да и его домашнее имя Шура вряд ли вспоминается.

А Путя Вейнер - он во всем Путя. Скажешь о его заслугах - и непременно прибавишь ласковое словечко.

«Труд, знанье, честь, слава»



Для Пути не существовало ничего случайного. Раз когда-то он стал лицеистом, то ему казалось, что это навсегда.

И девиз на гербе его рода соответствующий: «Труд, знанье, честь, слава». Как бы предупреждение, что они согласятся со славой лишь после исполнения прочих условий.

В двадцатые годы такие амбиции лучше было скрывать. Речь могла идти только о собраниях на дому, тостах за лицейских преподавателей и паре слезинок в углу глаз.

Еще о заказанных в церкви молитвах за упокой ушедших лицеистов. О праве постоять с непокрытыми головами. Ощутить, что не только ты в эту минуту чувствуешь так.