Мясная лавка в раю   ::   Хэвок Джеймс

ЕШЬ/ПЕЙ

Красные розы, грязный грабеж, пыль Сатаны на клиторе - трах-та-ра-рах! телка-ширинка, по-моему, я люблю тебя - персики, перчики, сливовый сок на сосках на мягком белом животике, сперма на губках, на коготках, стекает скользоструясь в поисках пиздожары.

Ой.

Простите меня. Начинать с окончанья - с оргазма - должно быть, и вправду нахально. Но жизнь-то ведь тоже покоится кольцами, скоро снова начнем, начнем начинать все опять, взлетают и падают аэропланы. Шломалось шасси на шоссе? Можно и так сказать, ведь ребра мои прогибают бархатные молоточки, мягко мацающие машинки смерти. Черные очи, черные меха, его член освежеван блестит становится мраморный, нет уже крапчатый пенится у меня во рту в глотке.

Мне приснилось я съела волка.

Солнце/луна. Пиздозона: за чаем с Алисой О, ее сапоги до бедер сияют, лицо все в слюне, щека на виниле, язык в пизде, в жопе, города горят на сетчатках. Твердит мне о черных как сажа печалях, об улицах золотом не мощеных вообще не мощеных.

Конец плана города. Панорама на гаревый трек. Какая-то девка, задрав свою юбку, ссыт прямо в канаве любовнику в рот. Какие-то звезды. Звезды не в фокусе. Кристаллы соски холод космоса, лунный сын губодерг, колдуний экспресс везет в чистый сок зеркала.

Кэнди звонит; зеркало бьется. Я поклялась наколоть саранчу на ее белой попке, везде кокаин, надутые кабели для арктических восхождений; ангельский иней на клиторе.

Члены пристегнуты, пальцы намазаны, три лесбиянки шесть дырок в работе.

Я, КАТАМАНЬЯЧКА

Две головы из черной воды, трупов не видно, ночные фигуры как прорези в ливне камней.