JК
Моя политическая биография :: Лимонов Эдуард
Страница: 58 из 321" Пришёл сын Баркашова, похожий на сына Жириновского и на сына критика Володи Бондаренко одновременно и благоговейно попросил у Летова автограф. Егор победоносно сверкнул очками, а Баркашов крепко задумался.
Надо отдать должное Летову, политическая позиция у него всё-таки всегда была. Он настаивал на том, чтобы в идеологии Национал-Большевизма было побольше "красного" и русского, но поменьше национализма. Такую позицию не назовёшь рафинированной, но в ней есть определённость. С Баркашовым они не стали так уж далеки (я к примеру сказался прямо противоположен Баркашову), но приязни между ними не возникло. Вообще сближение с Баркашовым произошло по вине моего несносного любопытства к людям и желание создать помимо Национал-Большевистской Партии ещё и союз левых и правых радикалов, Анпилова и Баркашова. На уровне человеческом с Баркашовым делать было нечего. Тонкими замечаниями он не поражал, никаких сенсационных идей не выдвигал, не мог быть увлекательным как Дугин. Он кстати разговаривал двусмысленно, с подтекстом, как криминал.
Осенью Егор опять появился в Москве. Пришёл в комнату в "Советской России" вместе с солистом группы "Родина" Манагером. На самом деле у солиста совсем простая русская фамилия вроде Соколова, мне объясняли почему он назвался Манагером, но я забыл тотчас почему. Сибирский солист группы "Родина" был в тулупе. Худенький, бородатенький Егор называл меня "Лимоныч" и ласково похлопывал по плечу. К тому времени мы уже заключили договор с типографией "Тверской Печатный Двор" на публикацию нашей газеты, и делали первый номер.
Надо отдать должное Летову, политическая позиция у него всё-таки всегда была. Он настаивал на том, чтобы в идеологии Национал-Большевизма было побольше "красного" и русского, но поменьше национализма. Такую позицию не назовёшь рафинированной, но в ней есть определённость. С Баркашовым они не стали так уж далеки (я к примеру сказался прямо противоположен Баркашову), но приязни между ними не возникло. Вообще сближение с Баркашовым произошло по вине моего несносного любопытства к людям и желание создать помимо Национал-Большевистской Партии ещё и союз левых и правых радикалов, Анпилова и Баркашова. На уровне человеческом с Баркашовым делать было нечего. Тонкими замечаниями он не поражал, никаких сенсационных идей не выдвигал, не мог быть увлекательным как Дугин. Он кстати разговаривал двусмысленно, с подтекстом, как криминал.
Осенью Егор опять появился в Москве. Пришёл в комнату в "Советской России" вместе с солистом группы "Родина" Манагером. На самом деле у солиста совсем простая русская фамилия вроде Соколова, мне объясняли почему он назвался Манагером, но я забыл тотчас почему. Сибирский солист группы "Родина" был в тулупе. Худенький, бородатенький Егор называл меня "Лимоныч" и ласково похлопывал по плечу. К тому времени мы уже заключили договор с типографией "Тверской Печатный Двор" на публикацию нашей газеты, и делали первый номер.