Генеральские игры   ::   Щелоков Александр

И никто — ни Корнеяий, благословивший исчезновение Блинова, ни Давид, просящий решить «проблему Рубцова», не думали о том, что расстрелы в застенках и убийства с помощью киллеров ради выгоды ничем не разнятся между собой. И даже известный правозащитник, осуждавший прошлое, ни слова не сказал о настоящем. Он оставлял эту тему будущему, когда день нынешний станет прошлым.

— Надо, значит, сделаем, — сказал Шоркин, принимая просьбу Бергмана. Траст, в котором он состоял, обязывал его быть солидарным. Сказал, хотя знал — выполнить это трудно. После того как на работе сгорел Парикмахер, с которым Шоркин сотрудничал более двух лет, у него не оставалось ничего иного, как привлечь к делу нового исполнителя.

Свой выбор Шоркин остановил на Сундуке.

Жизнь людскую Сундук не ценил ни во что — бог дал, он и взял, — исчез с глаз человек, значит, так на роду написано. Но за претворение предначертаний судьбы брал круто — живому надо платить за риск, за старание и чистоту исполнения.

В тот же день Шоркин отправился в казино «Уссури».

К Сундуку Шоркина провел «секьюрити», вымуштрованный молчаливый дебил с косицей, связанной узлом на затылке, в бордовом пиджаке с золочеными пуговицами.

Сундук по обычаю коротал служебный вечер в кабинете, куда имели доступ только свои. Увидев гостя, Сундук встал, вышел из-за стола. Протянул твердую, ороговевшую от постоянных тренировок ладонь.

— Я по делу, — сообщил Шоркин, понизив голос.

— Насчет картошки дров поджарить? Вопрос прозвучал насмешливо.

— Ай нет. По парикмахерскому.