JК
Откровенный разговор, или беседы о жизни с сыном-старшеклассником на пределе возможной откровенности :: Андреев Юрий Андреевич
Страница: 29 из 159А ведь этот же кусок в соответствующих условиях способен осветить и обогреть целые города, можетдоставить караван судов через полярные льды туда, где люди ждут продукты, машины и топливо. Так нет же, колем орехи...
Я расскажу тебе сейчас историю, которую никому и никогда не рассказывал. Может быть, психологи или врачи способны что-нибудь в ней растолковать, объяснить. Я не знаю. Знаю лишь одно - богатство скрытых возможностей любого человека столь удивительно, что пределов для их развития и раскрытия нет и не предвидится. Смею полагать, что, когда люди научатся извлекать собственные скрытые резервы, человечество совершит такой рывок вперед, равного которому оно не знало за всю свою многолетнюю историю...
Теперь слушай. Это было зимой 1942 г. Мне было двенадцать лет. Я ослеп от голода. Но прежде чем ослепнуть, пережил совершенно поразительный период колебаний, какую-то странную амплитуду озарений и жестокой расплаты за них. Это длилось всего лишь несколько суток. Что же это было?
Однажды, например, во сне с необыкновенной легкостью я начал складывать стихи. Они возникали сами, практически без какого бы то ни было труда, почти совсем без усилий. Помню, что речь моя лилась и лилась, стихи были удивительно гармоничны, мысль развивалась ярко и охватывала какие-то громадные этапы истории. И это были не отдельные стихотворения, не отдельные стихотворные строчки, а крайне сложная по замыслу и построению поэма.
Я расскажу тебе сейчас историю, которую никому и никогда не рассказывал. Может быть, психологи или врачи способны что-нибудь в ней растолковать, объяснить. Я не знаю. Знаю лишь одно - богатство скрытых возможностей любого человека столь удивительно, что пределов для их развития и раскрытия нет и не предвидится. Смею полагать, что, когда люди научатся извлекать собственные скрытые резервы, человечество совершит такой рывок вперед, равного которому оно не знало за всю свою многолетнюю историю...
Теперь слушай. Это было зимой 1942 г. Мне было двенадцать лет. Я ослеп от голода. Но прежде чем ослепнуть, пережил совершенно поразительный период колебаний, какую-то странную амплитуду озарений и жестокой расплаты за них. Это длилось всего лишь несколько суток. Что же это было?
Однажды, например, во сне с необыкновенной легкостью я начал складывать стихи. Они возникали сами, практически без какого бы то ни было труда, почти совсем без усилий. Помню, что речь моя лилась и лилась, стихи были удивительно гармоничны, мысль развивалась ярко и охватывала какие-то громадные этапы истории. И это были не отдельные стихотворения, не отдельные стихотворные строчки, а крайне сложная по замыслу и построению поэма.