Первый панк (Обыкновенные инциденты)   ::   Лимонов Эдуард

Я подумал, что какое ебаное отношение Эдвард Кеннеди имеет к стихам Вознесенского, но от вопроса воздержался, ибо ответ Гинзберга, несомненно, опять отошлет меня к важному делу борьбы за мир. И я ничего не смогу возразить против мира, Эдварда Кеннеди, Вознесенского и Гинзберга.

Закончив читать, Вознесенский пробрался к нам.

- Хотите, Андрей, посмотреть на разложившийся Запад крупным планом? сказал я, наклонившись к уху советского поэта. - Спуститесь в туалет. Taм ебутся.

Он смущенно захихикал, а я, выразив таким неуклюжим образом мою неприязнь к нему, откинулся на стуле. Меня тронули за плечо.

- Эй, вы говорили по-русски? - спросил юноша с зелеными волосами, худой, высокий и большеносый.

- По-русски.

- Слушай. Ты можешь мне сказать, кто был этот парень Маяковски?

- Не is fucking Great!*

Я ему объяснил, как мог.