Гибель и возрождение   ::   Пирс Йен

Менцис тем временем достал из кармана связку ключей и махнул ею в сторону перегородки, отделявшей его временную мастерскую.

— А я вас уже встречал — в университете, точно? Проходите, проходите. Поглядите мою мазню, если вам так надо. Хотите доказать, что это настоящий Караваджо?

— Или наоборот.

— Вот это ближе к истине, на мой взгляд.

— Почему вы так думаете? Менцис покачал головой:

— Стиль в принципе соответствует. Но по мастерству не дотягивает. Впрочем, с чем сравнивать? Оригиналов почти не осталось, все переписано в девятнадцатом веке. Кстати, почему бы вам не написать на эту тему диссертацию? О том, как девятнадцатый век практически уничтожил все итальянское искусство? Они столько напортачили, сколько не смогли все современные реставраторы. Чтобы о нас ни говорили, мы очень бережно относимся к оригиналам по сравнению с тем, что было тогда.

— Я обдумаю ваше предложение. Пока я разрабатываю более скромную тему.

— Ваш девиз: напечататься или умереть? Ха.

— Не совсем так.

— Ну, вот она. Не пугайтесь, я еще не закончил, хотя уже близок к завершению, несмотря на все усилия отца Ксавье мне помешать.

Менцис распахнул перед Аргайлом дверь.

— А кто это — отец Ксавье?

Он здесь за главного. Вбил себе в голову, что Караваджо могут украсть. Видать, полицейские нагнали на него страху. Они приезжали сюда. Вы можете себе представить: этот недоумок предложил мне скатывать холст каждый вечер в рулон и запирать его на ночь в шкафу.