Гилгул   ::   Сербин Иван

Рубить направо и налево, до тех пор, пока в зале не останется никого живого. Если бы люди, собравшиеся здесь, могли почувствовать силу его ненависти, они бы в страхе разбежались. Урия жалел о том, что пришлось отдать меч кентуриону дворцовой стражи. А еще он жалел, что не убил Дэефета раньше. Урия не пил вина и почти не ел, несмотря на то, что почти двое суток во рту у него не было маковой росинки. Даже Дэефет заметил это.

– Почему ты не ешь? – спросил он. – Тебе не нравится пища?

– Я сыт.

– Но ты почти ничего не съел и совсем ничего не выпил! – Брови Дэефета поползли вверх в фальшивом изумлении. – Или жизнь у офицеров моего племянника настолько легка и сытна, что им хватает крох, каких не хватило бы и горлице?

– Жизнь воина не бывает легкой. Иегудейского тем более, – твердо ответил Урия. – Из тридцати трех лет своей жизни пятнадцать я провел в походах и сражениях. И мне было бы стыдно смотреть в глаза моему господину, твоему племяннику, и моим солдатам, зная, что, пока они сражались и погибали под стенами Раббата, я набивал брюхо, – легионер указал на собравшихся за столом, – подобно им. В зале мгновенно наступила тишина. Головы всех присутствующих дружно повернулись в сторону трона. Урия отметил, что они даже перестали жевать. Так и застыли с недоеденными кусками в руках. Даже проглотить уже прожеванное побоялись. Никто не смел пошевелиться, пока говорит Дэефет.