Гилгул   ::   Сербин Иван

– И что же?

– Она уже сделала аборт? Или вам так и не удалось ее уговорить? Лицо профессора пошло красными пятнами. Он фыркнул от возмущения и прошипел:

– Вы на что это намекаете, милостивый государь?

– Я? Да Господь с вами, профессор, – театрально «изумился» Потрошитель. – Разве же я намекаю? Я как раз выражаюсь совершенно определенно. Или вы опять скажете, что мои слова не более чем наглые инсинуации невежды? Ошалевший от изумления Саша крутил головой, наблюдая за этой пикировкой.

– Ну, знаете… – профессор задохнулся от бессильного гнева.

– Знаю, – вдруг очень твердо оборвал его Потрошитель. – Вы – самый обычный чванливый идиот, начисто лишенный воображения. Качества, абсолютно необходимого хорошему ученому. Тем более историку! Вы – тупица, отрицающий все, что не вписывается в крайне узкие рамочки выдуманной вами же истории. Между тем, профессор, реальная история далеко не столь примитивна, как вы полагаете! Она сложнее, многограннее, интереснее и вместе с тем лживее. И если вам так и не удалось этого понять, значит, вы из числа «Плутархов»! Тех самых «историков», которые лишают будущего не только себя, это бы еще половина беды, но и своих детей, и детей своих детей, и детей их детей, и так до бесконечности. Вы убиваете память, вытравливая ее своими кривобокими баснями чище, чем кислотой. – Он на секунду замолчал, а затем продолжил: – В тысяча девятьсот девятом году, в Берне, тридцатилетний ученый Альберт Эйнштейн сказал доктору Рослину Д'Онстону…

– Кто этот Д'Онстон? – задыхаясь от возмущения, спросил профессор.