JК
Гнев ангелов :: Шелдон Сидни
Страница: 24 из 89В квартире была небольшая комната с диваном, который трансформировался в хромоногую кровать, и крошечная ванная, окошко в которой кто-то давным-давно закрасил черной краской. Обстановка выглядела так, как если бы она была пожертвована Армией Спасения.
Ничего, я не проживу здесь долго, думала она, это лишь временное пристанище, пока я не проявлю себя как адвокат.
Таковы были мечты, в действительности же, пробыв в Нью-Йорке менее семидесяти двух часов, она оказалась выброшенной из штата окружного прокурора и ее ожидала дисквалификация.
***
Она перестала читать газеты и журналы, смотреть телевизор, потому что куда бы она не повернулась, она всюду видела себя. Люди таращились на нее на улице, в автобусе, в магазинах. Она спряталась в своей крошечной квартирке, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь, и думала уже о том, не собрать ли ей вещи и не вернуться ли в Вашингтон? Может быть, удастся получить работу в другой местности? Приходила мысль и о самоубийстве. Она проводила долгие часы, сочиняя письмо окружному прокурору Роберту ди Сильва. Половина писем была полна обвинений в бесчувственности и недостатке внимания, другая – униженных извинений и мольбы дать ей еще один шанс. Ни одно из писем отправлено не было.
Впервые в жизни ее охватило отчаяние. У нее не было здесь друзей, не с кем было поделиться своим горем. Она запиралась в квартире на целый день, а поздним вечером, выскользнув из дома, бродила по пустынным улицам города. Ночные бродяги никогда не заговаривали с ней, возможно, они видели отражение своего одиночества и отчаяния в ее глазах.
Ничего, я не проживу здесь долго, думала она, это лишь временное пристанище, пока я не проявлю себя как адвокат.
Таковы были мечты, в действительности же, пробыв в Нью-Йорке менее семидесяти двух часов, она оказалась выброшенной из штата окружного прокурора и ее ожидала дисквалификация.
***
Она перестала читать газеты и журналы, смотреть телевизор, потому что куда бы она не повернулась, она всюду видела себя. Люди таращились на нее на улице, в автобусе, в магазинах. Она спряталась в своей крошечной квартирке, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь, и думала уже о том, не собрать ли ей вещи и не вернуться ли в Вашингтон? Может быть, удастся получить работу в другой местности? Приходила мысль и о самоубийстве. Она проводила долгие часы, сочиняя письмо окружному прокурору Роберту ди Сильва. Половина писем была полна обвинений в бесчувственности и недостатке внимания, другая – униженных извинений и мольбы дать ей еще один шанс. Ни одно из писем отправлено не было.
Впервые в жизни ее охватило отчаяние. У нее не было здесь друзей, не с кем было поделиться своим горем. Она запиралась в квартире на целый день, а поздним вечером, выскользнув из дома, бродила по пустынным улицам города. Ночные бродяги никогда не заговаривали с ней, возможно, они видели отражение своего одиночества и отчаяния в ее глазах.