Великая мать любви   ::   Лимонов Эдуард

Толик Резаный сбежал из колымского лагеря и, пересекши всю Сибирь, явился в Харьков, чтобы быть арестованным в квартире родителей своей подружки. Был великолепный Юрка Бембель, посаженный в пятнадцать лет на пятнадцатилетний срок за вооруженное ограбление, вышедший по половинке срока в 23 года, и расстрелянный в 24! Какие люди, а! Однако все они были скорее пылкими жертвами судорожной эпохи, истеричными Гамлетами... Вором же настоящим был Толмачев.

У него были свои принципы. Когда однажды моя мать, озабоченная до отчаянья моим поведением, тем, что улица уводит у нее сына, бросилась ко мне у Стахановского и стала кричать, звать, молить, плакать, чтоб я пошел с ней домой... Я, раздраженный, стесняясь уронить свое мужское достоинство на глазах всей стаи молодых волков, заорал: "Дура! Проститутка! Отъебись от меня!" И неожиданно получил резкий апперкот в живот от стоящего до сих пор рядом, не вмешиваясь, приятеля. "Это твоя мать. Сова, мудак..., - сказал он строго. - Она тебя родила. На мать не тянут. Мать у человека одна..." И все, он отошел. И сплюнул.

Осенью 1961-го у нас появилась общая проблема. "Мусора" начали очередную компанию по борьбе с молодежной преступностью. И мы с ним оказались рядом по алфавиту в мусорском списке... "С" и "Т". Толмачев заслуживал их внимание много больше, чем я, я не заслуживал находиться в его категории, но так как он не был истериком, но спокойный и секретный, делал свои дела или один, или с очень странным молодым человеком по кличке "Баня", то мусора занизили его в должности. Они стали лечить нас. Толмачева лечить было поздно.