JК
Голос ангела :: Воронин Андрей
Страница: 289 из 314Иван Спиридонович положил яблоко на стол:
– Сильно плохо кому-то, еслиночью “скорая” с сиреной мчится, – он посмотрел в окно, но синих сполохов мигалки не увидел.
Вой сирены понемногу становился все тише и тише.
– Иван Спиридонович, где был в войну ваш знаменитый пасечник?
– Пасечника здесь не было, вновь он появился в сорок шестом.
– Воевал?
– Кто его знает, воевал, не воевал. У него, говорят, даже какая-то медаль есть и документы. То ли он партизанил, а может, в эвакуацию попал и на Урале просидел всю войну. Ах да, – встрепенулся Цирюльник, – знаете, Андрей Алексеевич, он же раненый. А где и кто ранил, я не знаю. Документик у него имеется, мне приятель из военкомата рассказывал, что в ногу его ранили. Сразу, как появился в сорок шестом, сильно прихрамывал. Потом оперировали его то ли в Минске, то ли еще где, но сейчас он нормально ходит. Кого это повезла “скорая”? Наверное, у кого-то сердце хватануло. Погода каждый день меняется: то дождь, то солнце. Давление туда-сюда прыгает, не поймешь, как бороться с ним, – Цирюльник посмотрел на часы и засобирался.
Он пожал Холмогорову руку, извинился, что так долго занимал его время болтовней, и покинул домик. На пороге остановился:
– Андрей Алексеевич, может, вам все-таки в большой дом перебраться? Там и теплее, и удобнее.
– Нет, спасибо, Иван Спиридонович, мне и здесь хорошо. Я люблю одиночество.
– Ну, смотрите, мое дело предложить. А матушка совсем плоха, так мается бедняга, что аж жалко ее.
– Сильно плохо кому-то, еслиночью “скорая” с сиреной мчится, – он посмотрел в окно, но синих сполохов мигалки не увидел.
Вой сирены понемногу становился все тише и тише.
– Иван Спиридонович, где был в войну ваш знаменитый пасечник?
– Пасечника здесь не было, вновь он появился в сорок шестом.
– Воевал?
– Кто его знает, воевал, не воевал. У него, говорят, даже какая-то медаль есть и документы. То ли он партизанил, а может, в эвакуацию попал и на Урале просидел всю войну. Ах да, – встрепенулся Цирюльник, – знаете, Андрей Алексеевич, он же раненый. А где и кто ранил, я не знаю. Документик у него имеется, мне приятель из военкомата рассказывал, что в ногу его ранили. Сразу, как появился в сорок шестом, сильно прихрамывал. Потом оперировали его то ли в Минске, то ли еще где, но сейчас он нормально ходит. Кого это повезла “скорая”? Наверное, у кого-то сердце хватануло. Погода каждый день меняется: то дождь, то солнце. Давление туда-сюда прыгает, не поймешь, как бороться с ним, – Цирюльник посмотрел на часы и засобирался.
Он пожал Холмогорову руку, извинился, что так долго занимал его время болтовней, и покинул домик. На пороге остановился:
– Андрей Алексеевич, может, вам все-таки в большой дом перебраться? Там и теплее, и удобнее.
– Нет, спасибо, Иван Спиридонович, мне и здесь хорошо. Я люблю одиночество.
– Ну, смотрите, мое дело предложить. А матушка совсем плоха, так мается бедняга, что аж жалко ее.