Воспоминание о спорте   ::   Ваншенкин Константин Яковлевич

Что тут стало с Твардовским! – так и вижу его, высокого, чуть грузноватого, в сером габардиновом плаще. Он, язвительно усмехаясь, дал нам почувствовать, что попросту не понимает нас, что глубоко шокирован, что ему за нас стыдно. Мы, разумеется, не поехали – не хотели с ним расставаться. Он же продолжал нас презирать.

А, собственно, почему? Он уважал не только физическую работу, но и физические развлечения. Он недурно плавал, при каждом удобном случае старался искупаться, а однажды, о чем мне рассказывал Исаковский, умудрился сделать это на официальном загородном приеме. В войну, работая в редакции фронтовой газеты, он, по свидетельству очевидцев, с удовольствием боролся с желающими; а кроме того, знал толк в таких удалых играх, как бабки, городки. Футбол просто миновал его, он не понимал этой игры, не чувствовал и от» носился к ней, как к опасности, к подмене ею чего-то важного. Заблуждение многих.

А футбол на это не претендует, ему это не нужно. Он сам по себе.

Сидели когда-то с Ю. Трифоновым в кафе Дома литераторов и говорили, между прочим, и о футболе. Ктото сказал: «О чем вы! Как вы можете?…»

Мы вежливо объяснили: «Это гораздо интереснее, чем говорить о ваших повестях и пьесах. Вот так…»

Я даже написал примерно в то время:

Вы нас пристрастьем этим не корите,

Оно вам чуждо – только и всего.

Хемингуэй привержен был корриде,

А вы же почитаете его.

Однажды – тоже очень давно – я случайно слышал рассказ писателя и журналиста С.