Хрюмз. О жизни и смерти   ::   Ионова Татьяна

Постулат: «Не навреди» был соблюден, а чем помочь — она не знала.

Но он уже вошел во вкус, он уже жил и радовался всему: вкусной обильной еде (и чтобы миска всегда была полна — пережитый голод наложил свой отпечаток), мягкой постели, прогулкам, дому и всем нам. Его оптимизм и жажда жить, несмотря на все болячки, почти несовместимые с жизнью, просто опрокинули, перевернули все мои представления о жизни, о счастье, о возможностях и выносливости живого организма.

Теперь при встрече лица наших знакомых светлели, и каждый старался сказать нам что-то хорошее. Как раз к этому времени он и приобрел свое последнее имя — странное, не слишком благозвучное, но оно его устроило: Хрюмз. Сначала об имени как-то и не вспомнили — слишком неодушевленным было то, что принесли мы из леса. Но постепенно стали возникать имена: на все знакомые нам клички он не реагировал; на те, которые мы ему сочиняли, он тоже не откликался. Его вид вызывал странные ассоциации и имена получались страшноватые: Одрик (от слова одр), Ершик (из-за выпиравших по хребту позвонков) и тому подобные; а муж звал его попросту Кабыздохом. Но когда в нем явственно стало проступать что-то живое, дочка сказала: “Прямо хрюмозоид какой-то, или хрюмозавр…» И позвала: “Хрюма! Хрюмз!» И Хрюмз вдруг преданно уставился на нее и завилял обрубочком купированного хвоста.