Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Постоял на улице, подумал - к кому он испытывает злость? Артюшка, Кирилл Михеич, Шмуро - еще кто-то. Их, конечно, нужно уничтожить, а он на них не злится. Теплота еще держалась в ногах, он быстро пошел. Вспомнил - потерял где-то шпоры. Решил - надо достать новые. Опять Кирилл Михеич - не глаза у него, а корни глаз, и тоже нет детей. Пальцы холодели "надо достать варежки; зимы здесь...". С тех пор как выпал снег, в Павлодаре еще никого не расстреляли.

- Сантиментальности, - плюнул Запус.

И ладонью легонько - три раза хлопнул себя по щеке.

Через три дня, - впервые за всю войну и революцию, - в Павлодаре стали выдавать населению карточки на хлеб, сахар и чай.

XII.

В желтом конверте из оберточной бумаги - предписание "принять все меры к организации в уезде и городе регулярных частей Красной Армии. Инструкции дополнительно".

Дополнительно же приехали не бумажки, а инструктора-спецы и тов. Бритько. Инструктора остановились в гостинице Шмидта, в номере, где жил Артюшка. На раме, у синеватых стекол сохранились рыженькие лапки мух как-то раздавила Олимпиада. Бритько же ночевал у Запуса. Рос у Бритько по всему рябоватому лицу длинный редкий и мягкий, как на истертых овчинах, волос.

- Женаты? - спросил он Запуса.

- Не пришлось.

- А эта ходит, тонкая?

- Живет со мной. Жена Артемия...

- Атамана?

И тогда, словно на палку натягивая губы, он внезапно стал рассказывать как его морили в ссылке, как хорошие ребята от тоски ссорились и чахли. Губы остановились.