Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Мясопродавалось по три копейки фунт, а сало курдючное - по двадцать. В степь увозили "Цейлонские" и "N 42" чаи - крепкие, пахучие, степных трав, оттого-то должно быть любили их киргизы. Везли ситца, цветные, как степные озера или как табуны; полосатые фаевые кафтаны; бархат на шапки и серебро в косы.

Бывало - торговали этим казаки и татары. Губы у них были толстые и, наверное, пахучие. По вечерам они сидели на заваленках, ели арбузы и дыни и рассказывали о сумасшедшем приискателе Дерове; о конях; о конских бегах и о борцах. (Однажды приехал сюда цирк с борцами. В цирк ехали киргизы со всей степи дарить борцам баранов).

Обо всем ушедшем - горевали (и не мне рассказать и понять это горе, я о другом), обо всем ушедшем - плакали казаки. Что ж?

Радость моя - золотистохохлый Запус, смуглощекая Олимпиада, большевики с мельницы, с поселков новоселов и казаков. Степи, лога, - в травах и снегах - о них скажу, что знаю потому, что в меру свершили они зла и счастья - себе и другим, и в меру любовь им моя!

XV.

Говорили мещане в продовольственной лавке, когда пошла Олимпиада получать по карточке:

- Поди комиссар твой возами возит провьянты... Вон товарищи-то на мельнице Пожиловской всю муку поделили.

- Житье!

Молчала Олимпиада. Если бы отошла от мужа к другому, к офицеру хотя поднять эту тяжесть ей легко и просто. Помогли б.