Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Поликарпыч свалил шерсть в мешок и, намыливая руки, сказал:

- Надо полагать, кончут. Царство небесно, все там будем.

- Чирей тебе на язык.

Поликарпыч хмыкнул:

- Ладно. Жалко. А того не ценишь, что в Павлодаре мощи будут. Ни одного мученика по всей киргизской степе. Каки таки и места... И тебя в житьи упомянут.

Он хлопнул себя по ляжкам и засмеялся. Кирилл Михеич отвернулся к стене...

Поликарпыч спросил что-то, надел пиджак и ткнулся к маленькому в пыльной стене зеркалу.

- Пойду к бабам. Што правда, то правда - от таких баб куда побежишь. Сладше раю...

- Иди, ботало! Вот на старости лет...

Вспомнил Кирилл Михеич - давно книжку читал - "Красный корсар". Пленных там вешали на мачте. Подумал про о. Степана: "а мачта мала!". И никак не мог вложить в память ясно: выдержит мачта или нет. Красят их синей краской, мачты существуют для флага. Флаг, конечно, легче человека...

И еще вспомнил - пимокатню пермских земель. Там должно быть читал "Красного корсара". С тех времен книги видел и читал только конторские: с алыми и синими графками. Сверху жирно - "дебет, кредит". Все остальное - цифры, как поленья в бору - много...

Пристроечка в стену флигелька упирается. Так что с кровати слышно могучим шагом, гремя половицами, идет Фиоза Семеновна. А легче, то, должно быть, Олимпиада, или, может, отец.

Ржет лошадь: протяжно и тонко. Должно быть, не поили. Вечер по двору - синяя лисица.