Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Поди так штаны лопнули.

Кирилл Михеич потер ладони - до сухой боли. Кольнуло в боку. Вздохнул глубже, присел на скамейку, рядом с седлом. От конского запаха будто стало легче.

- Тебе б пожалуй, парень - пойти в добровольную. Мало ли с кем не бывает, а тут за веру.

- Иди ты с ними вместе...

- Материться я тоже могу. Однако, грит, введены в город военные положенья, чтоб до девяти часов, а больше не сметь. Вроде как моблизация... призыв рекрутов. Ладно!.. Я ему говорю - отец-то Степан жив? Куды, грит, он денется. Очень прекрасно... Выпил я чай и отправился. Ступай и ты. Баба мне Фиеза-то: "пусть, грит, идет"... Пошел, что ли?..

- Не лезь! - крикнул Кирилл Михеич.

Поликарпыч посмотрел на захлопнувшуюся дверь. Поправил филенку и сказал:

- Капуста...

Стоял Кирилл Михеич, через палисадник глядел в окно:

Опять, как утром - самовар бежит, торопится - зверь медный. Плотно прильнув к стулу, - Фиоза Семеновна подлым вороватым глазом - по Запусу. И жарче самовара - в китайском шелке дышут груди. Рот как брусника на куличе...

Смеются.

У Олимпиады глазы - клыки. Фиоза смеется, - в ноги, - скатерть колышет, от смеха такого жилы как парное молоко вянут...

Вянет у Запуса острый и бойкий рот. Усики, как в наводнение, тонут в ином чем-то...

Харкнул Кирилл Михеич, отошел. Хотел-было уже в комнаты, но вспомнил генеральшу, хромых офицеров и Варвару. Пригладил волос, а чтоб короче, через забор.