JК
Абсолютное программирование :: Петров Сергей
Страница: 58 из 301, однако эта версия признается маловероятной, так как по роду своей деятельности гражданин Н. не имел непосредственного отношения к финансовым и договорным делам фирмы.
Ну хорошо, если это я лежу там, на пропитанном кровью ковролине, то кто же тогда я, разглядывающий себя, лежащего?
Тут я вспомнил блестящий цилиндрик с черным отверстием в торце и спокойный взгляд серых глаз поверх него. Какой прекрасный человек Санек, вернее, Александр, не помню фамилии, почему же я раньше не обращал на него внимания, холодно кивал утром, приходя на работу, и вечером, уходя? Крестник мой теперь, как-никак, а может, крестный, – как там у них, у профессионалов, принято называть. Было бы чем, прослезился бы от умиления.
Прослезиться, однако, оказалось нечем.
При жизни я имел довольно подвижный тип нервной деятельности. Мне не было свойственно задерживаться на одной проблеме или одном переживании, ничто не выбивало меня надолго из колеи. Может, поэтому и холостячил: кто пойдет за такого летуна. После смерти моя странным образом оставшаяся в живых личность, похоже, сохранила это полезное для здоровья качество. Во всяком случае, убедившись, что моему бывшему телу уже ничем не поможешь, но тем не менее я продолжаю мыслить и, следовательно, существовать, я не стал долго расстраиваться.
Во-первых, следовало все-таки выяснить, что же я теперь такое? Я попытался разглядеть себя, вертя, как нормальный человек, головой и поднимая то руки, то ноги.
Ну хорошо, если это я лежу там, на пропитанном кровью ковролине, то кто же тогда я, разглядывающий себя, лежащего?
Тут я вспомнил блестящий цилиндрик с черным отверстием в торце и спокойный взгляд серых глаз поверх него. Какой прекрасный человек Санек, вернее, Александр, не помню фамилии, почему же я раньше не обращал на него внимания, холодно кивал утром, приходя на работу, и вечером, уходя? Крестник мой теперь, как-никак, а может, крестный, – как там у них, у профессионалов, принято называть. Было бы чем, прослезился бы от умиления.
Прослезиться, однако, оказалось нечем.
При жизни я имел довольно подвижный тип нервной деятельности. Мне не было свойственно задерживаться на одной проблеме или одном переживании, ничто не выбивало меня надолго из колеи. Может, поэтому и холостячил: кто пойдет за такого летуна. После смерти моя странным образом оставшаяся в живых личность, похоже, сохранила это полезное для здоровья качество. Во всяком случае, убедившись, что моему бывшему телу уже ничем не поможешь, но тем не менее я продолжаю мыслить и, следовательно, существовать, я не стал долго расстраиваться.
Во-первых, следовало все-таки выяснить, что же я теперь такое? Я попытался разглядеть себя, вертя, как нормальный человек, головой и поднимая то руки, то ноги.