JК
Абстиненция :: Нестеренко Юрий
Страница: 1 из 12---------------------------------------------
Нестеренко Юрий
Абстиненция
Джордж Райт
Абстиненция
Больше всего на свете Питер Джордж Вейнард любил читать.
Собственно, в его жизни было два устойчивых больших чувства: любовь к книгам и нелюбовь к людям. Первое было сильнее, зато второе проявилось раньше. Еще до того, как маленький Питер научился не просто складывать буквы в слова, но и погружаться целиком в описываемый этими словами мир, он уже смущал своих родителей, наотрез отказываясь ехать в одном лифте с соседями по дому. Разумеется, в условиях большого города подобное недоверие ребенка к чужим можно только приветствовать; однако Питером двигала вовсе не осторожность, а именно неприязнь к этим большим, скучным и, как тогда уже начал подозревать мальчик, чрезвычайно глупым существам. Он не ждал от них ничего хорошего; даже если они угощали его конфетой (разумеется, с согласия миссис Вейнард), то лишь затем, чтобы услышать в ответ его "спасибо", точно он был дрессированной собачкой (они обожали собачек и прочих безответных тварей; вообще удивительно, до чего сходно люди относятся к детям и домашним животным - в любом парке каждый вечер можно услышать "Иди к мамочке!", адресованное какой-нибудь болонке). То, что они сами были глупыми, составляло еще полбеды: хуже, что они и его, Питера, считали глупым и вели себя с ним соответствующе, задавали глупые вопросы и учили его глупым правилам, лишенным всякой целесообразности.
Нестеренко Юрий
Абстиненция
Джордж Райт
Абстиненция
Больше всего на свете Питер Джордж Вейнард любил читать.
Собственно, в его жизни было два устойчивых больших чувства: любовь к книгам и нелюбовь к людям. Первое было сильнее, зато второе проявилось раньше. Еще до того, как маленький Питер научился не просто складывать буквы в слова, но и погружаться целиком в описываемый этими словами мир, он уже смущал своих родителей, наотрез отказываясь ехать в одном лифте с соседями по дому. Разумеется, в условиях большого города подобное недоверие ребенка к чужим можно только приветствовать; однако Питером двигала вовсе не осторожность, а именно неприязнь к этим большим, скучным и, как тогда уже начал подозревать мальчик, чрезвычайно глупым существам. Он не ждал от них ничего хорошего; даже если они угощали его конфетой (разумеется, с согласия миссис Вейнард), то лишь затем, чтобы услышать в ответ его "спасибо", точно он был дрессированной собачкой (они обожали собачек и прочих безответных тварей; вообще удивительно, до чего сходно люди относятся к детям и домашним животным - в любом парке каждый вечер можно услышать "Иди к мамочке!", адресованное какой-нибудь болонке). То, что они сами были глупыми, составляло еще полбеды: хуже, что они и его, Питера, считали глупым и вели себя с ним соответствующе, задавали глупые вопросы и учили его глупым правилам, лишенным всякой целесообразности.