JК
Гончаров и смерть репортера :: Петров Михаил
Страница: 130 из 150А теперь хватит обэтом, дайте чего
- нибудь пожрать. Открытое кафе у Пяти Фонтанов начинало функционировать с десяти часов, но уже в девяь сорок пять под его зонтиком можно было заметить не совсем трезвую фигуру утреннего страдальца Константина Ивановича Гончарова, одетого весьма своеобразно. Комуфляжные штаны и десантные ботинки плохо сочетались с просторным штатским пиджаком, но сделал я это сознательно, потому чио в его карманах удобно расположились две водочные бутылки заправленные водой и газовый пистолет. Одну настоящую, ополовиненную бутылку, я запрятал под ножку стола, так чтобы её хорошо было видно всем окружающим алкашам. Первым кто попался на мою удочку была буфетчица. Открыв бронированный щиток амбразуры, и высунувшсь из неё по пояс она громко затрясла грудями и с негодованием объявила мне кто я есть.
- Алкаш несчастный, расселся здесь, быстро уматывай.
- Пардон, леди, позвольте вам заметить, что вы не правы по сути, потому как похмелившийся алкаш не может быть несчастен. В душе только что выпившего алконавта поют скрипки Моцарта и щебечет утренний соловей.
- Ты мне тут не философствуй, проваливай поскорее, здесь тебе не распивочная.
- Ах, простите, но куда же я попал, неужели опять по пьянке меня занесло в концертный зал имени Петра ИЛьича Чайковского, в таком случае сбацай ка мне, подруга, пятый концерт Баха и неприменно со скрыпочкой. Нет, лучше Шопена, сегодня в моей душе траур, а в мозгах похоронная медь. Прошу вас, маэстро.
- нибудь пожрать. Открытое кафе у Пяти Фонтанов начинало функционировать с десяти часов, но уже в девяь сорок пять под его зонтиком можно было заметить не совсем трезвую фигуру утреннего страдальца Константина Ивановича Гончарова, одетого весьма своеобразно. Комуфляжные штаны и десантные ботинки плохо сочетались с просторным штатским пиджаком, но сделал я это сознательно, потому чио в его карманах удобно расположились две водочные бутылки заправленные водой и газовый пистолет. Одну настоящую, ополовиненную бутылку, я запрятал под ножку стола, так чтобы её хорошо было видно всем окружающим алкашам. Первым кто попался на мою удочку была буфетчица. Открыв бронированный щиток амбразуры, и высунувшсь из неё по пояс она громко затрясла грудями и с негодованием объявила мне кто я есть.
- Алкаш несчастный, расселся здесь, быстро уматывай.
- Пардон, леди, позвольте вам заметить, что вы не правы по сути, потому как похмелившийся алкаш не может быть несчастен. В душе только что выпившего алконавта поют скрипки Моцарта и щебечет утренний соловей.
- Ты мне тут не философствуй, проваливай поскорее, здесь тебе не распивочная.
- Ах, простите, но куда же я попал, неужели опять по пьянке меня занесло в концертный зал имени Петра ИЛьича Чайковского, в таком случае сбацай ка мне, подруга, пятый концерт Баха и неприменно со скрыпочкой. Нет, лучше Шопена, сегодня в моей душе траур, а в мозгах похоронная медь. Прошу вас, маэстро.