Гончаров и убийца в поезде   ::   Петров Михаил

На мое счастье, за рулем оказался исколотый татуировкой мужчина, видать хлебнувший свое и знавший почем фунт лиха.

- Куда?

- В Останкино!

- Может, в "Кресты"?

- Перебьюсь.

- Конкретно?

- Стараюсь.

- Куда?

- В баню.

- В центральную?

- В центральной пусть хозяин моется. Мне чего попроще, потише. И не на вокзал.

- Понял! К Клаве.

- Кто это?

- Своя.

Низкий одноэтажный барак с облезшей по фасаду розовой штукатуркой ненавязчиво назывался баней. Толкнув голубую, тоже облезлую дверь, я попал на лестничную площадку полуподвального помещения. Пахло сыростью, хлоркой и... зощенковской баней. То ли по причине раннего часа, то ли еще почему, но народ отсутствовал. Прямо за застекленной конторкой восседала кассирша в халате, похожая на огромную мягкую подушку, под наволочку которой была втиснута рвущаяся наружу пышнотелость. Ею и оказалась "своя" Клава.

- Здрасьте, - подходя к окошечку, вежливо дал я заявку.

- Привет, мой мальчик! - ответило мне неожиданно красивое контральто, исходившее откуда-то из самого нутра кассирши. Она глубоко затянулась длинной тонкой черной сигаретой, предоставив мне развивать диалог и дальше.

- Мне помыться.

- Сюда не ходят играть в футбол.

- Ну да! - радостно осклабился я, видя, что тетка хоть и с выпендрежем, но надежная. - Понял. Сюда ходят играть в кегли и околачивать груши!

- Резонно. Куда?

- Туда.