Алмазы Селона   ::   Скидневская Ирина

Потом она робко улыбается и говорит:

— Я видела тебя сегодня во сне, проснулась среди ночи, а потом долго не могла заснуть… Как поживает девочка? Почему ты смеешься?

Я улыбаюсь, потому что мне хорошо, потому что мне нравится, как она спрашивает про мою дочь, потому что у нее такие нежные губы и ласковый взгляд — как будто она смотрит на ребенка.

— Я купил тебе перчатки, — говорю я.

Это вышло случайно, я и не думал ничего покупать ей, мне это даже в голову никогда не приходило. Просто увидел на прилавке подходящую пару и купил.

Она смущается и краснеет, примеряя подарок, потом перед зеркалом вытирает салфеткой губную помаду, а я стою рядом и наблюдаю.

— Я уже старая, — вздохнув, говорит она.

Мне смешно, я возражаю:

— Ты очень красивая. — И это правда. Я целую ее и тут же пугаюсь: — Я тебя обдеру своей щетиной… — Отращивая бороду, я не бреюсь несколько дней.

— Мое лицо, хочу — царапаю! — отвечает она, и я снова смеюсь.

Каждый вечер, в шесть часов, она появляется из-за угла, волоча тяжелую сумку, набитую продуктами. Ее маленький четырехлетний сын, всегда приплясывая от избытка энергии, бежит рядом и каждые пять секунд басом говорит ей: «Мама дорогая!» — рассказывая что-то свое, детсадовское. Она рассеянно кивает, потом, спохватившись, слушает внимательнее, с улыбкой поглядывая на него.

Поравнявшись с металлическим гаражом, она ставит сумку на снег, снимает варежку с правой руки и смотрит на часы.