JК
Аниськин и шантажист :: Курочкин Максим
Страница: 3 из 68Только это результат чистого везения, а не особой мистической прозорливости, приписываемой вашему роду. Фифти-фифти, как говориться. Либо я еду близко, либо далеко. К тому же любое расстояние, как впрочем и время, относительно.
– Жить тебе в казенном доме черным вороном среди белых голубок.
– А вот это неправда, – опрометчиво не согласился с этим предсказанием Бес, – нет на свете человека, который смог бы меня в казенный дом затащить. Пропустите, некогда мне.
– Иди, – неожиданно легко уступила дорогу цыганка, – только помни: не все черные вороны черны душою, и не все белые голубки чисты сердцем.
Бес, пропустив мимо ушей ее трескотню, быстро вышел на перрон. Поезд, билет на который лежал у него во внутреннем кармане пиджака, приветливо и извиняющееся мигнул ему огнями последнего вагона.
* * *
– Вставай, дед!
Костя Комаров ворвался в дом как всегда: с шумом, с грохотом, с ветром, с продуктами. Шум и грохот создавали его собственные ботинки и покупки, которые Костя так и не донес до стола, а ветер был самый настоящий – с улицы. Руки Комарова были заняты, дверь закрыть ногой не удалось, и холодный зимний воздух с радостью цыган, приглашенных простоватыми и не наученными жизнью хозяевами на чай, ворвался в дом.
– Дверь прикрой, ирод, – раздался с печи слабый дребезжащий голос.
– Сейчас.
Костя пытался за один присест собрать в охапку рассыпанные по полу апельсины, банки с консервами, конфеты, и у него это не совсем получалось.
– Жить тебе в казенном доме черным вороном среди белых голубок.
– А вот это неправда, – опрометчиво не согласился с этим предсказанием Бес, – нет на свете человека, который смог бы меня в казенный дом затащить. Пропустите, некогда мне.
– Иди, – неожиданно легко уступила дорогу цыганка, – только помни: не все черные вороны черны душою, и не все белые голубки чисты сердцем.
Бес, пропустив мимо ушей ее трескотню, быстро вышел на перрон. Поезд, билет на который лежал у него во внутреннем кармане пиджака, приветливо и извиняющееся мигнул ему огнями последнего вагона.
* * *
– Вставай, дед!
Костя Комаров ворвался в дом как всегда: с шумом, с грохотом, с ветром, с продуктами. Шум и грохот создавали его собственные ботинки и покупки, которые Костя так и не донес до стола, а ветер был самый настоящий – с улицы. Руки Комарова были заняты, дверь закрыть ногой не удалось, и холодный зимний воздух с радостью цыган, приглашенных простоватыми и не наученными жизнью хозяевами на чай, ворвался в дом.
– Дверь прикрой, ирод, – раздался с печи слабый дребезжащий голос.
– Сейчас.
Костя пытался за один присест собрать в охапку рассыпанные по полу апельсины, банки с консервами, конфеты, и у него это не совсем получалось.