Аниськин и снежный человек   ::   Курочкин Максим

Она спрятала завернутую наподобие пупсика мышку за пазуху и несколько раз сильно тряхнула головой.

– Болит! – скорее уверенно, чем удивленно объявила она, – пусик, принеси кофа. У меня голова болит.

Пусик не отзывался.

– Масик! – в голосе женщины зазвучали нотки четырехлетнего обиженного ребенка, – ну сколько можно? Ты же вчера обещал, что я тебе понравилась! Принеси кофа!

Дама, обиженная невниманием со стороны забывчивого «масика-пусика» огляделась. Нечто, что было гораздо интереснее живой мыши, покоящейся у нее на груди, привлекло ее внимание.

– Куда ты откатился? Мне одной колется и холодно!

Дама действительно поежилась и поползла к спящему в паре метрах от нее мужчине.

Согрей меня своим дыханьем, двумя руками обними, – нежно продекламировала она стихи неизвестного автора.

Вероломный возлюбленный, похоже, не только не собирался варить ей кофе, но и дышать на нее ради сугрева. Его подруга не стала дожидаться, когда тот соблаговолит сдавить ее в объятиях и накрыла его своим помятым со сна телом. Не сразу она поняла, что мужчина, встретивший утро на сеннике, уже никого и никогда не сможет согреть.

* * *



Обычно с посетителями в местном отделении милиции было негусто. Впрочем, как и с преступлениями. Время от времени приволакивали сельские кумушки загулявших мужей, жалобно, но неартистично подвывали и просили посадить супостатов навеки.

Прежней участковый охотно брал постояльцев за бутылку самогона.