Античные хроники   ::   Леженда Валентин

 — Баран сатиров, я говорю — левее…

— А, это… — Эвр беззаботно махнул рукой. — Не обращай внимания, это Ромул с Ремом город Рим основывают. Уже вторую неделю удобное место ищут, чтобы все дороги в этот город вели.

— Да, дела, — удивленно прошептал Аякс и, обняв Идиллию за хрупкие плечи, нараспев прочел:

В потоке вечности сменялись временем эпохи,

Горел костер из человечьих душ.

С Олимпа сыпались обычные упреки,

Текла по скулам Вечности густая смерти тушь.

Мы уходили, герои, боги,

И время затирало наши имена.

Исчезнут вскоре и небесные чертоги,

Но неизменными останутся слова.

Слова о тех, кто жил, любил, сражался,

Кто след свой в Вечности забыть хотел,

Кто все мечтал и ничему не удивлялся,

Кто верил в лучший свой, иной удел…

И, наверное, это были самые прекрасные строки из всего сочиненного когда-то великим греческим героем Аяксом, сыном Оилея.



Эпилог

КОНЕЦ ДАЛЕКИХ СТРАНСТВИЙ

Нарисованной голой феминой Алкидий остался очень доволен. Теперь к фемине следовало пририсовать пару — достойного маскулинума, но этим пиктографическим планам так и не суждено было осуществиться.

Грек уже занес руку с острым камешком для первого штриха, когда из недр пещеры появился всклокоченный Фемистоклюс.

Алкидий вскрикнул и выронил орудие наскального творчества…

Глаза у Фемистоклюса почему-то были такого же синего цвета, как и весь грот. (Не иначе, чего-то нажрался. — Авт.