Ардабиола   ::   Евтушенко Евгений Александрович

- А может быть, мне тайно хочется, чтобы меня преследовали? Для этого и кепка? - съязвила девушка самой себе. - Может быть, я тоже Мэри-Джейн, только недоразвитая?"

Буквы перед глазами снова затряслись в такт движению трамвая по еще дореволюционным булыжникам:

"- Фи, фи, Мэри-Джейн, - сказал высокий молодой человек.

- А когда, интересно, ты в последний раз целовал девушку? требовательно спросила она.

- В двадцать восьмом году, в честь избрания президентом Герберта Гувера, - не задумываясь ответил тот.

Все в приемной добродушно рассмеялись".

И девушке показалось, что над ней все тоже рассмеялись, но только далека не добродушно: и толстяк с зеркалом - так, что затанцевали красненькие кисточки его украинской вышитой рубашки, - и тощий выпивоха в засаленной шляпе, и бывший невидимка за рулем оранжевого пикапа. Про себя девушка считала остановки: "Первая... вторая... третья... Следующая моя". Втиснула "Иностранную литературу" в сумку, стукнувшись козырьком кепки о край зеркала, и, пробиваясь к выходу, все-таки взглянула в сторону окна сквозь чьи-то слипшиеся лица и плечи: в просветах неумолимо брезжило нечто оранжевое. Соскочив с подножки трамвая и выдергивая сумку, потому что голова олимпийского мишки на полиэтилене застряла в захлопнувшихся дверях, девушка с тоской подумала, не глядя в сторону пикапа: "Только бы не пристал... Этого еще не хватало для полного счастья".