Ардабиола   ::   Евтушенко Евгений Александрович

- Можно,я стих зачту? - пошатываясь, встал Иван Веселых с вырванным из школьной тетрадки, мятым, исписанным химическим карандашом листочком. - Я прямо на кладбище сочинил. После того, как гвозди забивал...

- Зачти... - сказала вдова. - Только не пей больше...

Иван Веселых, корежась лицом от волнения и виноватости, стал читать, размахивая листочком:

Прощай, Андрей Иваныч,

сибирский машинист.

Хотя ты беспартийный,

душой ты коммунист.

Давно уж умер Ленин,

и много окромя.

Твое настало время,

и ты ушел с имя.

Тебя мы целовали

в охолоделый лоб

и понесли высоко

твой красный тяжкий гроб.

В твой гроб по шляпку гвозди

я обухом забил.

Не знаю, ты поймешь ли,

как я тебя любил.

Уже не повезешь ты

вперед или назад

и не увидишь больше,

как над землей светат.

Ничо уже не скажешь,

упал на полпути,

и не споешь ты внукам:

"Наш паровоз, лети..."

Россия не оплачет

всех преданных детей.

Ишо ей так не хватит

всех тех, кто умер в ней...

Иван Веселых вдруг задергался, бросился из-за стола к двери, наступая на ноги сидящих и сбивая на пол тарелки. Его не удерживали.

- Ишь, чо накатал-то... - неодобрительно сказала одна из бесшумных, казавшихся немыми призраками хайрюзовских старух, в последнюю смену и сама севшая за стол. - Людям и так тяжело... Так он ишо добавлят... Душу растравлят.