Армагеддон был вчера (Нам здесь жить - 1)   ::   Олди Генри Лайон

Лицо его строго и спокойно, дубленку он снял и теперь сияет кафельной белизной; он чист и холоден, как зима за окнами - только ноздри породистого носа с горбинкой раздуваются чуть больше обычного, портя общую картину.

- Мы не можем госпитализировать больного, - тихо говорит Генрих Валентинович, и голос его чрезмерно спокоен для того, чтобы быть таким на самом деле. - Его надо в неврологию с реанимационным блоком, а там нет свободных мест. И опять же - документы... я не имею права, основываясь только на вашем заявлении... необходимо сообщить, уведомить, а пока...

Ритка устраивает безобразную сцену. Он кричит, угрожает, топает сапогами и размахивает своими синими "корочками", порывается звонить непонятно куда, но это не важно, потому что в телефонной трубке урчит знакомый нам зверь - а я смотрю на бесстрастного Генриха Валентиновича, который предлагает везти больного в окружную храм-лечебницу, но все машины сейчас в разъезде по вызовам, и посему... я смотрю на бледную Идочку, на вспотевшего Ритку, на Фола - и кентавр понимает меня без слов.

Он неторопливо подкатывает к кушетке, проехав так близко от Генриха Валентиновича, что замглавврача умолкает и невольно отшатывается, застегивает на Ерпалыче кожух и вновь берет старика на руки.

После чего выезжает через стеклянные двери.

Промокшая насквозь джинсовая попона лежит на спине кентавра с достоинством государственного флага, приспущенного в знак скорби; и прямая человеческая спина Фола красноречивей любых воплей и скандалов.

Я иду за ним. У входа я оборачиваюсь и вижу замолчавшего Ритку.