JК
Армагеддон No 3 :: Дедюхова Ирина
Страница: 43 из 140А он, если честно, в основном, у этого гада на стреме сидел с куском солонины...
Правда, Седой запретил им вспоминать. Он сказал, что это мешает накапливать им силы. Но, качаясь на нижней полке в такт вихляниям последнего прицепного вагона, хотелось бы зацепиться мыслью хотя бы за что-то в собственном прошлом. Нынешнего прошлого не было вовсе. Странно, паспорт был, и, судя по нему, были двадцать восемь лет жизни. Правда, вместо родителей был, конечно, прочерк. Прописка еще была интернатовская, а потом общежития швейной фабрики г. Великие Луки. Интересно, а где они?
Даже сапоги были на каблуках. Очень неудобные каблуки. У них на ботфортах были совсем не такие каблуки, на них даже прыгать через голову можно было.
А это что? Каблуки? Как ходить-то на них?
Засыпала она только под утро. Ей казалось, что утром ее уже не выкинут из вагона. Но даже утром приходили сны с каким-то странным змеенышем, который хитро улыбался ей и говорил: "Беленькая ты теперь, значит! Я люблю мышек беленьких!"
Раз не было прошлого, то и снов никаких быть не должно. Но опять снился тот вокзал, ее отражение в стекле, которое смотрело на нее само по себе и хлопало ресницами. Из-за этого отражения на нее смотрел страшными желтыми глазами командировочный их пятого купе... Во сне Грег и Седой ей очень верили, что тогда у туалета она выдержала схватку с самим саром. Во сне они не ржали, не крутили у виска, а уважительно кивали головами и говорили, что Факельщик у них - самый боевой Факельщик всех Армагеддонов.
Правда, Седой запретил им вспоминать. Он сказал, что это мешает накапливать им силы. Но, качаясь на нижней полке в такт вихляниям последнего прицепного вагона, хотелось бы зацепиться мыслью хотя бы за что-то в собственном прошлом. Нынешнего прошлого не было вовсе. Странно, паспорт был, и, судя по нему, были двадцать восемь лет жизни. Правда, вместо родителей был, конечно, прочерк. Прописка еще была интернатовская, а потом общежития швейной фабрики г. Великие Луки. Интересно, а где они?
Даже сапоги были на каблуках. Очень неудобные каблуки. У них на ботфортах были совсем не такие каблуки, на них даже прыгать через голову можно было.
А это что? Каблуки? Как ходить-то на них?
Засыпала она только под утро. Ей казалось, что утром ее уже не выкинут из вагона. Но даже утром приходили сны с каким-то странным змеенышем, который хитро улыбался ей и говорил: "Беленькая ты теперь, значит! Я люблю мышек беленьких!"
Раз не было прошлого, то и снов никаких быть не должно. Но опять снился тот вокзал, ее отражение в стекле, которое смотрело на нее само по себе и хлопало ресницами. Из-за этого отражения на нее смотрел страшными желтыми глазами командировочный их пятого купе... Во сне Грег и Седой ей очень верили, что тогда у туалета она выдержала схватку с самим саром. Во сне они не ржали, не крутили у виска, а уважительно кивали головами и говорили, что Факельщик у них - самый боевой Факельщик всех Армагеддонов.