Армагеддон No 3   ::   Дедюхова Ирина

- У меня глаз острый! Я белку в глаз стрелял, когда молодой был, как ты!

Я и сейчас все визу! Вон у нас Колька был ветеринар, хоросий был ветеринар, а потом, когда свободу дали, он ресил, сто он не ветеринар, а Всевидяссее Око Бога! Вот как! А сто ты за Око, если ты погоду не видис?

Если ты не видис, что пурга будет, а? Ай-я-я-я-я-яй, халасо-о-о! снова затянул он свою песню. В отличие от Ямщикова, ей эта песня почему-то даже нравилась.

- Ты бы заткнулся, папаша, а? Не видишь, человек спит! - кивнул на нее Ямщиков.

- А говорис, не муз! Ай-я-я-я-я-яй, халасо-о-о-сый муз! - с понятием поддакнул старик.

Ямщиков презрительно сплюнул, взял пачку сигарет со столика и вышел из купе. Седого тоже почему-то не было на его полке. Напротив прикидывающейся спящей Марины сидел веселый диковинного вида человек в поношенном треухе, валенках и пиджаке с орденом Героя Социалистического труда. Лицо у него было коричневым, изборожденным морщинами и оспинами, но светилось полным довольством собою и жизнью.

- Молодуска! Вставай! Ай, какая ты красивая, молодуска! Как Любовь Орлова! - сказал он Марине.

- Да какая я красивая... - с непонятной тоской произнесла Марина. Не было в ней с утра никакого куража, чтобы воспринимать шуточки постороннего узкоглазого дедушки.

- Говорю красивая, знащит, красивая! Я столько баб видал! Всяких! мечтательно протянул дедок.

- Где это ты баб-то видал, кроме своих этих... Для вас, после ваших баб, все красивые будут, - раздраженно сказала Марина. Сказала и почувствовала, что именно так бы одернул разошедшегося старикана Флик. Марина бы так все-таки не сказала.