Атака неудачника   ::   Стерхов Андрей

Беспредельность-уцзи, тождественная санскритской пустоте-шуньяте, – это, спору нет, солидный итог творческого акта. Но чтобы сочинить великую книгу, требуется осуществить внутренний переход от уцзи к другой пустоте, к пустоте с большой буквы, к Тайцзи, к Великому Пределу. Лишь достигнув Великого Предела, пустота обретает содержание, то есть интенцию к действию. Понимаешь, о чём я?

– Смутно, – призналась Лера.

– Как бы тебе тогда… – Я поскрёб затылок. – Вот представь, что ты целишься в птицу из незаряженного ружья.

– В какую птицу?

– Не важно. Ну, в чайку, например.

– В чайку не хочу.

– Хорошо, не в чайку – в баклана. Баклан пойдёт?

– Пойдёт.

– Ну вот, значит, целишься ты, в баклана из незаряженного ружья, естественно, не стреляешь, поскольку нечем, и баклан улетает. Представила?

– Ага.

– А теперь представь, что твоё ружьё заряжено. Ты снова целишься в баклана, не стреляешь и он благополучно улетает по своим делам. Чувствуешь разницу? Чувствуешь: когда ты не выстрелила из заряженного ружья, и в тебе самой, и в основах мироздания произошли некие едва заметные, едва уловимые, но всё же изменения? Чувствуешь?

Лера честно задумалась и честно ответила:

– Вообще-то, да. Чувствую что-то такое, шеф. Вот тут…

И она положила ладонь на живот.

– Ну, и прекрасно, – похвалил я. – Эта вот разница и есть…

– Великая пустота?

Я усмехнулся:

– Нет, что ты.