Август 1998   ::   Харитонов Михаил

— Это у вас, товарищ Корчинский, получается субъективный идеализм, — начал было Пинчук, но Корчинский невежливо перебил его:

— А вы хотите посмотреть на человека, которому эта самая объективная реальность по енто самое место?

Президент резко повернулся.

— Что? Неужели? Получилось?

Сияющий Корчинский кивнул.

— Ага. Получилось. На пересылке. Они его в бронированном вагоне везли. Ну да что нам та броня…

— Вот как надо работать, товарищ Рабинович! — Президент грозно взглянул на старика. — Помните наш разговор? Вы мне что говорили? Невозможно, объективно невозможно… а наши комсомольцы, от горшка неделя… сделали!

— От горшка два вершка, — поправил Президента Рабинович. — И никакого бронированного вагона там не было.

— Не было, — легко согласился Корчинский. — А хорошо, если бы был. Наши ребята так надеялись… А так — обычная засада на шоссе. Они его тайком перевозили. Боялись, значит, народных мятежей. Эх, жаль!..

— Никаких мятежей не предвиделось… — начал было Рабинович, но тут в коридоре послышались шаркающие шаги.

— Мой любимый писатель, — тихо сказал Ющенко. — Всю жизнь мечтал… автограф… А у меня сейчас даже нет его книги.

Дверь открылась.

— Салют, камарады, — вошедший чуть подволакивал левую ногу. Его тонкое, породистое лицо обрамляли совершенно седые волосы. На скуле были видны следы ожога. Глаза были внимательными и холодными.

— Это я, Эдичка. Спасибо вам, что вытащили.

— Как доехали? — встрял неугомонный Пинчук.

— Ничего. В тюрьме было хуже, — скупо проронил знаменитый писатель. — Вы не боитесь международного скандала?

— Боимся, — честно признался Президент.