Автострада запредельности   ::   Ченси Джон де

Дни были бесцветные, скучные, их можно было различить только по каким-то новым фрагментам беседыили крохотному событию. Я не могу вспомнить их, кроме весьма немногих.

Однажды Сьюзен сказала мне:

– Я знаю, ты все еще любишь Дарлу. Я знаю, что это не имеет ничего общего с тем, что она ждет ребенка. Вы двое… не знаю. Вы предназначены для чего-то. И это что-то больше вас обоих, сильнее. – Она сморщила нос. – Звучит, правда, совсем мелодраматически. Ей-богу, не знаю, как можно это правильно выразить.

Я спросил:

– Это говорит та Сьюзен, которая исповедует телеологический пантеизм?

Она закинула руку мне за голову, нагнула мое лицо к себе и поцеловала меня.

– Это говорит та Сьюзен, которая тебя любит.

Был еще день, когда Дарла обронила за столом мимолетное замечание, которое нам обоим показалось таким смешным – не могу вспомнить, что такое это было, – и мы хохотали над ним так, как давно не хохотали. А когда мы наконец угомонились, щеки у нее горели, лицо лучилось радостью, а глаза сияли, в них словно горело по свечечке, которые зажигаются только тогда, когда на сердце весело.

И потом Лори заставила меня почувствовать себя страшно старым, когда сказала мне, что я напоминаю ей ее дедушку, который воспитывал ее до тех пор, пока ей не исполнилось пять лет, и которого она ясно помнила. (Правда, под нажимом она призналась, что дедушке было всего-навсего около тридцати восьми лет, когда она родилась.) А потом грызня, которую затеяли Волошины из-за зубной щетки.