Азазел (рассказы)   ::   Азимов Айзек

Бузинушка нажала кнопку, и статуя медленно завращалась на своем пьедестале, поражая своей гладкой симметрией и совершенными пропорциями.

– Мой шедевр, - сказала Бузинушка.

Я лично не слишком большой поклонник мужской красоты, но на лице Бузинушки было написано такое самозабвенное восхищение, что я понял, как переполняют ее обожание и любовь.

– Ты влюблена в этого... изображаемого, - сказал я, стараясь избегать упоминания о статуе как неодушевленном предмете и местоимения "она".

– О да! - прошептала она. - Для него я готова умереть. Пока есть он, все другие для меня противны и бесформенны. Прикосновение любого из них для меня мерзко. Только его хочу. Только его.

– Бедное мое дитя, - сказал я. - Изваяние - не живое.

– Я знаю, - ответила она сокрушенно. - Что же мне делать? Боже мой, что же мне делать?

– Как это все грустно! - проговорил я вполголоса. - Это похоже на историю Пигмалиона.

– Кого? - спросила Бузинушка, будучи, как истинный художник, далека от событий внешнего мира.

– Пигмалиона. Это из древней истории. Пигмалион был скульптором, таким, как ты, только мужского пола. И он так же, как и ты, изваял красивую статую, только по свойственным мужчинам предрассудкам он изваял женщину и назвал ее Галатея. Статуя была столь прекрасна, что Пигмалион ее полюбил. Видишь, все как у тебя, только ты - живая Галатея, а статуя - изваянный Пиг...

– Нет! - резко возразила Бузинушка, - не жди, что я его буду называть Пигмалионом. Грубое, простецкое имя, а мне нужно поэтическое.