Бальтазар (Александрийский квартет - 2)   ::   Даррелл Лоренс

Клеа танцует с отцом, он прям и счастлив и движется, как заводная мышь; и подносит к губам искусную руку, которая еще не успела забыть о незваных, о ненужных поцелуях Наруза в тот давний вечер. Дочь ближе, чем жена.

"Сначала, - пишет Персуорден, - мы ищем заполнить пустоту одиночеств наших любовью и наслаждаемся - весьма недолго - иллюзией полноты. Но это и впрямь лишь иллюзия. Ибо странное это создание, от которого мы ждем воссоединенья с утраченным телом вселенной, лишь отдаляет нас от вожделенной цели. Любовь, едва соединив, снова разделяет. А как бы мы росли иначе?"

И в самом деле - как? И, обнаружив с облегчением - в который раз, - что остался без партнерши, я пробираюсь ощупью в свой дальний темный угол, где торчат спинки пустых стульев (люди ушли танцевать) , как сухие початки маиса.

XIV

В начале лета я получил письмо от Клеа, которым и следует, пожалуй, завершить сей краткий очерк об Александрии. Письма я не ждал.

"Ташкент, Сирия.

Твое письмо, такое неожиданное, - я ведь всерьез смирилась с тем, что ты замолчал навсегда, - последовало за мной из Персии сюда, в мой маленький здешний дом, прилепившийся к склону горы высоко, среди кедров и сосен. Я сняла его на шесть месяцев, хочу попробовать руку на странных здешних пейзажах - голый камень, а под ним вдруг родниковая вода и наши средиземноморские цветы. Днем дикие голуби, ночью соловьи. Такое облегчение после пыли.

Сколько времени с тех пор прошло - года два или больше? Ах, дорогой ты мой, меня даже дрожь пробрала, когда я вскрывала конверт.