JК
Балаустион :: Конарев Сергей
Страница: 1051 из 1283 — Стража!
— Язык отнялся? — участливо поинтересовался убийца, толчком отправляя старика обратно. — Не стоит переживать — это всего лишь действие выпитого настоя. Спустя час прошло бы без следа, если бы не вот этот, более весомый, аргумент.
Он покачал кинжалом. Пирр, извиваясь, как выброшенный на берег осьминог, с нечеловеческим усилием перевернулся на живот и сейчас делал попытку встать.
Павсаний в ужасе уставился в нависшего над ним человека.
— Ого, да мы, кажется, не хотим умирать? — удивился Горгил. — А ведь я только что слышал, старик, что тебе не пристало потихоньку умирать в своей постели. Вот я и явился, чтобы сделать этот процесс более кровавым и, следовательно, достойным воинственного спартанского владыки.
Пирр, комкая простыни, в которые вцепился мертвой хваткой, поднялся на колени.
— Эх, какая драма! — вскричал убийца. — И как бесподобно сыграно! Как мне не хватает стадиона, наполненного рукоплещущей толпой! Увы, время эпилога истекает. Занавес!
С этим благородный клинок, мелькнув в короткой дуге, с хрустом пробил грудину и вонзился лакедемонскому царю точно в сердце. Старик содрогнулся, заскреб пальцами и выставил в страшном оскале источенные желтые зубы. Убийца наблюдал за его конвульсиями жадным влажным взором.
— В такие моменты чувствуешь себя богом, — выдохнул он. — Однако пора уходить, дабы грубые смертные не испортили это ощущение.
— Язык отнялся? — участливо поинтересовался убийца, толчком отправляя старика обратно. — Не стоит переживать — это всего лишь действие выпитого настоя. Спустя час прошло бы без следа, если бы не вот этот, более весомый, аргумент.
Он покачал кинжалом. Пирр, извиваясь, как выброшенный на берег осьминог, с нечеловеческим усилием перевернулся на живот и сейчас делал попытку встать.
Павсаний в ужасе уставился в нависшего над ним человека.
— Ого, да мы, кажется, не хотим умирать? — удивился Горгил. — А ведь я только что слышал, старик, что тебе не пристало потихоньку умирать в своей постели. Вот я и явился, чтобы сделать этот процесс более кровавым и, следовательно, достойным воинственного спартанского владыки.
Пирр, комкая простыни, в которые вцепился мертвой хваткой, поднялся на колени.
— Эх, какая драма! — вскричал убийца. — И как бесподобно сыграно! Как мне не хватает стадиона, наполненного рукоплещущей толпой! Увы, время эпилога истекает. Занавес!
С этим благородный клинок, мелькнув в короткой дуге, с хрустом пробил грудину и вонзился лакедемонскому царю точно в сердце. Старик содрогнулся, заскреб пальцами и выставил в страшном оскале источенные желтые зубы. Убийца наблюдал за его конвульсиями жадным влажным взором.
— В такие моменты чувствуешь себя богом, — выдохнул он. — Однако пора уходить, дабы грубые смертные не испортили это ощущение.