Балаустион   ::   Конарев Сергей

В последний миг тот ловко отскочил в сторону, отведя руку с мечом, но Аркесил, наклонившись вбок, от души хлестнул его плетью по лицу. И номарг промахнулся! Конь дико заржал, пронесшись мимо него. Это произошло быстро, быстрее, чем Аркесил успел по-настоящему испугаться.

— Нет, не надо! Нужно схватить его живым, — закричал тот, что разговаривал в переулке с гиппагретом. Видно, кто-то собирался достать всадника, бросив ему в спину копье. — На коней, за ним! Догнать!

— Ну, это мы посмотрим, идиоты! — усмехнулся сквозь зубы Аркесил, услыхав за спиной звук погони. Молодой спартанец с детства любил лошадей, был лучшим наездником в своем лохе, да и Олимпийские игры выиграл именно в гонке колесниц. Эх, лихая была потеха! Из двадцати трех повозок к финишу пришли семь, остальные, столкнувшись на бешеной скорости друг с другом или с каменной метой, превратились в бесформенные груды досок, колес и железных осей, перемешанных с бьющимися лошадьми и покалеченными возницами. После того сумасшествия даже дикая гонка по ночному городу казалась детской забавой. Оскалившись, Аркесил обернулся через плечо, чтобы оценить расстояние, отделявшее его от преследователей… и грязно выругался, что случалось с ним крайне редко. Проклятый номарг не совсем промахнулся: на крупе коня алела короткая, но глубокая борозда, быстро наполнявшаяся поблескивающей влагой. Проклятье! А позади — два… нет, три всадника. Аркесил почувствовал, как его, словно сосуд, наполняет ярость.

Несколько кварталов конь еще держал скорость, хотя, чувствуя боль, мотал головой и жалобно ржал.