JК
Балаустион :: Конарев Сергей
Страница: 1239 из 1283Любой из этих ударов мог запросто перерубить пополам лошадь, и походило на то, что номарги сражаются до первого серьезного промаха одного из них. Леонтиску еще не приходилось видеть такого жестокого и пугающего поединка.
И все же эпицентром схватки был бой, кипевший на противоположном конце продомоса, именно он привлекал внимание элименарха Леотихида, метавшегося в такт движениям сражающихся, и кусавшего от волнения тонкие губы, эфора Фебида, побелевшими пальцами судорожно сжимавшего посох, и вообще всех, кто мог позволить себе отвлечься — за исключением, возможно, пары номаргов, следивших за рубкой своих предводителей. Сердце Леонтиска екнуло — прямо под галереей, на которую они с Мелеагром вышли из коридора, Исад Харетид, сын эфора Фебида, бился, защищая лестницу, с лохагами «белых плащей» Полиадом и проклятой амазонкой Арсионой. Более всего это походило на какой-то сумасшедший танец, впрочем, именно «танцем» лакедемоняне зачастую называли воинский поединок.
Описать этот бой словами смог бы разве что какой-нибудь дотошный мастер гопломахии, чей опытный взгляд сумел бы вычленить все фехтовальные приемы и акробатические трюки, слившиеся в тройной смертоносный вихрь. Далекий от ратного искусства человек, увлеченный скоростью и красотой поединка, не смог бы даже понять, на чьей стороне перевес. Однако любой более или менее искушенный воин-практик, к породе которых относился и молодой афинянин, сказал бы, что Исаду конец.
И все же эпицентром схватки был бой, кипевший на противоположном конце продомоса, именно он привлекал внимание элименарха Леотихида, метавшегося в такт движениям сражающихся, и кусавшего от волнения тонкие губы, эфора Фебида, побелевшими пальцами судорожно сжимавшего посох, и вообще всех, кто мог позволить себе отвлечься — за исключением, возможно, пары номаргов, следивших за рубкой своих предводителей. Сердце Леонтиска екнуло — прямо под галереей, на которую они с Мелеагром вышли из коридора, Исад Харетид, сын эфора Фебида, бился, защищая лестницу, с лохагами «белых плащей» Полиадом и проклятой амазонкой Арсионой. Более всего это походило на какой-то сумасшедший танец, впрочем, именно «танцем» лакедемоняне зачастую называли воинский поединок.
Описать этот бой словами смог бы разве что какой-нибудь дотошный мастер гопломахии, чей опытный взгляд сумел бы вычленить все фехтовальные приемы и акробатические трюки, слившиеся в тройной смертоносный вихрь. Далекий от ратного искусства человек, увлеченный скоростью и красотой поединка, не смог бы даже понять, на чьей стороне перевес. Однако любой более или менее искушенный воин-практик, к породе которых относился и молодой афинянин, сказал бы, что Исаду конец.