JК
Балаустион :: Конарев Сергей
Страница: 1276 из 1283[12]
На эфора было страшно смотреть — толстый, неловкий, в грязной, разодранной одежде, с синими кругами вокруг глаз и отчаянным ужасом в самих глазах он представлял собой жалкое зрелище. Галиарт сглотнул ком и украдкой поглядел на Пирра. Лицо наследника, сидевшего на царском месте, было бесстрастным. «Спутники» из тех, кто не был прикован ранами к постели, стояли за высокой спинкой кресла. Тут же находился и гиппагрет Иамид. Не приходилось сомневаться, что после того, как Пирр официально станет царем, он займет место главы номаргов, опустевшее, когда Эврилеонт бежал с Агиадами.
— Гражданин Анталкид, сын Зенона, ты обвиняешься в том, что злоумышлял против царствующего в Лакедемоне дома Эврипонтидов. Можешь ли ты опровергнуть свидетельствующие против тебя факты? — прозвучал суровый голос председательствующего, стратега Брахилла.
Легкий шум, висевшей над головами обступившей трибунал плотной толпы спартанцев, мгновенно истаял, обернувшись гулкой тишиной, выглядевшей особенно зловещей при таком стечении народа. Нависшие над городом тяжелые грязно-черные тучи усиливали мрачное напряжение, залившее площадь. Процесс был публичным.
— Я — эфор Лакедемона, и подвластен только синедриону геронтов! — собрав остатки мужества, выкрикнул Анталкид. Лязгнувшие зубы, впрочем, несколько испортили впечатление.
На эфора было страшно смотреть — толстый, неловкий, в грязной, разодранной одежде, с синими кругами вокруг глаз и отчаянным ужасом в самих глазах он представлял собой жалкое зрелище. Галиарт сглотнул ком и украдкой поглядел на Пирра. Лицо наследника, сидевшего на царском месте, было бесстрастным. «Спутники» из тех, кто не был прикован ранами к постели, стояли за высокой спинкой кресла. Тут же находился и гиппагрет Иамид. Не приходилось сомневаться, что после того, как Пирр официально станет царем, он займет место главы номаргов, опустевшее, когда Эврилеонт бежал с Агиадами.
— Гражданин Анталкид, сын Зенона, ты обвиняешься в том, что злоумышлял против царствующего в Лакедемоне дома Эврипонтидов. Можешь ли ты опровергнуть свидетельствующие против тебя факты? — прозвучал суровый голос председательствующего, стратега Брахилла.
Легкий шум, висевшей над головами обступившей трибунал плотной толпы спартанцев, мгновенно истаял, обернувшись гулкой тишиной, выглядевшей особенно зловещей при таком стечении народа. Нависшие над городом тяжелые грязно-черные тучи усиливали мрачное напряжение, залившее площадь. Процесс был публичным.
— Я — эфор Лакедемона, и подвластен только синедриону геронтов! — собрав остатки мужества, выкрикнул Анталкид. Лязгнувшие зубы, впрочем, несколько испортили впечатление.