JК
Башня шутов :: Сапковский Анджей
Страница: 15 из 144Стоя на коленях позади Адели, будто царь Соломон за одром из дерева ливанского, он обеими руками ухватил ее за виноградинки Енгедские. [24]
– С кобылицей в колеснице фараоновой [25] , – прошептал он, наклонившись к ее шее, прекрасной, как столп Давидов. [26] – Я уподоблю тебя, возлюбленная моя.
И уподобил. Адель крикнула сквозь стиснутые зубы. Рейневан медленно провел руками вдоль ее мокрых от пота боков, взобрался на пальму и ухватился за ветви ее, отягощенные плодами. Бургундка откинула голову, как кобыла перед прыжком через препятствие.
Quia поп relinquet Dominus vergam peccatorum.
Super sortem iustorum
ut non extendant iusti
ad iniquiatem manus suas…
Груди Адели прыгали под руками Рейневана, как два козленка-двойни серны. Он подложил вторую руку под ее гранатовый сад.
– Duo… ubera tua, – стонал он, – sicut duo… hinuli capreae gemelli… qui pascuntur… in liliis… Umbilicus tuus crater… tornatilis numquam… indigens poculis… Venter luus sicut acervus… tritici vallatus liliis…
– Ax… aaaax… aaaax, – поддерживала контрапунктом бургундка, не знающая латыни.
Gloria Patri, et Filio et Spiritui sancto.
Sicut erat in principio, et nunc, et semper
et in saecula saeculorum, Amen.
Alleluia!
Монахи пели. А Рейневан, целующий шею Адели фон Стерча, ошалевший, очумевший, мчащийся через горы, скакавший по холмам, saliens in montibus, transiliens colles, был для любовницы словно юный олень на горах бальзамовых. Super monies aromatum.
Дверь распахнулась от удара с таким с грохотом и силой, что, сорвавшись с петель, вылетела в окно. Адель тоненько и пронзительно взвизгнула. А в комнату ворвались братья Стерчи.
– С кобылицей в колеснице фараоновой [25] , – прошептал он, наклонившись к ее шее, прекрасной, как столп Давидов. [26] – Я уподоблю тебя, возлюбленная моя.
И уподобил. Адель крикнула сквозь стиснутые зубы. Рейневан медленно провел руками вдоль ее мокрых от пота боков, взобрался на пальму и ухватился за ветви ее, отягощенные плодами. Бургундка откинула голову, как кобыла перед прыжком через препятствие.
Quia поп relinquet Dominus vergam peccatorum.
Super sortem iustorum
ut non extendant iusti
ad iniquiatem manus suas…
Груди Адели прыгали под руками Рейневана, как два козленка-двойни серны. Он подложил вторую руку под ее гранатовый сад.
– Duo… ubera tua, – стонал он, – sicut duo… hinuli capreae gemelli… qui pascuntur… in liliis… Umbilicus tuus crater… tornatilis numquam… indigens poculis… Venter luus sicut acervus… tritici vallatus liliis…
– Ax… aaaax… aaaax, – поддерживала контрапунктом бургундка, не знающая латыни.
Gloria Patri, et Filio et Spiritui sancto.
Sicut erat in principio, et nunc, et semper
et in saecula saeculorum, Amen.
Alleluia!
Монахи пели. А Рейневан, целующий шею Адели фон Стерча, ошалевший, очумевший, мчащийся через горы, скакавший по холмам, saliens in montibus, transiliens colles, был для любовницы словно юный олень на горах бальзамовых. Super monies aromatum.
Дверь распахнулась от удара с таким с грохотом и силой, что, сорвавшись с петель, вылетела в окно. Адель тоненько и пронзительно взвизгнула. А в комнату ворвались братья Стерчи.