Господин Малоссен   ::   Пеннак Даниэль

Дело сделано, и тридцатиэтажная махина раздавила кабачок Шестьсу.

Шестьсу умер с набитыми карманами.

Его призрак отправился к Рамону Бельвильскому, продавцу снега, и обменял свой барыш на белый порошок. Не желая шататься каждый день по дилерам, Шестьсу закупил сразу целый Монблан. Талы абади, как говорят арабы, «вечные снега». Хватит, чтобы не вешать нос до самой второй смерти, и еще останется. (Некоторые предпочитают прятать свои сокровища в носках да по комодам…)

– Не боишься хранить у себя столько коки? – поинтересовался Рамон.

– А кроме тебя, никому не придет в голову обворовывать меня, – заметил Шестьсу.

И добавил:

– Можешь сам убедиться. Моя дверь всегда открыта.

Рамон только отшутился:

– Черномазому угольщику кончить по уши в белом…

***



Опустошая днем, восполняя ночью, Шестьсу спал только по воскресеньям. Воскресенье было для него не днем отдыха, а днем сна. Сон не приносил ему бодрости; расслабляя лишь тело; душа пребывала все в том же напряженном сознании. Он вел свой бой в арьергарде, и он знал это. Вокруг него продолжали рушиться дома, он по-прежнему фотографировал, чем дальше, тем больше, понимая, что не за горами тот день, когда фотографировать будет нечего. Бельвиль и Менильмонтан умирали. Какой тут отдых! Будет спать человек, который умирает? С тех пор, как Шестьсу перестал жить, он спал в кресле, сидя прямо, лицом к скачущей зебре.