Господин Малоссен   ::   Пеннак Даниэль

22



Сидя в своем кабинете, отделанном в стиле «ампир», в сумраке, разбавленном слабым светом едва забрезжившего дня, дивизионный комиссар Кудрие думал о Гернике [15] . Нет, не о бомбардировке маленького баскского городка и двух тысячах невинных жертв, а, разумеется, о картине. И не обо всем грандиозном полотне в целом, а только о лошади, бешеной лошади. Мысли дивизионного комиссара Кудрие были полностью заняты конской головой с выпученным языком. Хотя Кудрие совершенно не расположен был сейчас шутить, он, однако, подумал, что это выражение, верно, понравилось бы покойному Пикассо. Комиссару представлялось почему-то, что этот язык лезет из глаз животного. «Если только не из моих собственных…» Выпученный язык казался ему каменным. И в то же время он напоминал язык пламени. Стоит человеку постараться – и камни начинают пылать.

Да.

Так размышлял комиссар Кудрие.

Свет зари лизал стены ампирного кабинета.

На сафьяновом бюваре были разложены фотографии расчлененного трупа девушки.

Монашка, ставшая полицейским, безмолвно сидела напротив.

Жервеза молчала.

Комиссар размышлял, прислушиваясь к шипению уборочной машины, ползущей по влажному тротуару.

На самом деле, если присмотреться повнимательнее, было в этой лошади что-то от собаки. А именно от собаки в припадке эпилепсии. В голове Кудрие пес-эпилептик выпучил свой каменный язык.

А на сафьяне рассыпалась на части несчастная жертва.

Комиссар поднял глаза на Жервезу и заговорил, продолжив с того, на чем остановился, отвлекшись на странное видение. Ах да!..