Господин Малоссен   ::   Пеннак Даниэль

Дверь так же неслышно закрывается.

– Могу я задать тебе один вопрос, Бен?

Стоя все так же, с закатанными рукавами, облокотившись на раковину, Жереми являет мне свой профиль моралиста.

– Насчет того, что сказала Тереза… Думаешь, в романе можно все рассказывать?

***



Знаю, знаю, можно говорить все что угодно, но мы не имеем права таскать за собой читателя на протяжении восьми глав, а в конце объявить ему, что вся эта трагическая напряженность, чувство несправедливости, растущее с каждым словом, наконец, этот чудовищный приговор, – что все это просто шутка и на самом деле все было иначе. Подобные действия кардинальным образом подрывают доверие, за такие действия следовало бы наказывать. Например, показательным выбрасыванием рукописи за окно, это самое меньшее! Это правда, правда, моя вина, и притом огромнейшая! Но кто настолько смел, чтобы вмешаться и встать между Королевой Забо и ее автоматической кассой? Кто осмелился бы преградить дорогу Жереми, бурлящему творческой энергией? У кого хватило бы отваги помешать ему выдавать нам каждый вечер добрую порцию своего рассказа? Кто готов сложить свою голову на этот алтарь? Есть желающие? Пусть явится хоть один, я с превеликим удовольствием сдам ему ключи от лавочки.

И потом, что оно значит, это разочарование?

Что за ним кроется, в сущности? (Как говорит Тереза.)

Или все бы предпочли, чтобы меня осудили пожизненно по-настоящему? (Как говорит Малыш.